О голой вечеринке

Первое чувство, которое я испытал при виде фотографий из клуба "Мутадор", было чувство брезгливости. Впрочем, его я испытывал всегда при виде той же Лолиты.
Но сейчас мне даже немного жаль этих селебрети без мозгов. В офашистившейся россии быстро состряпали новое "дело врачей" и организовали всенародный гнев. Впрочем, даже без организации страна нищебродов (нищеброд - это не нищий, а молящийся на деньги и жутно завидующий тем, у кого они есть) радостно бросилась клеймить голышей.
Провославная сталинистка Мария Шукшина публикует один за одним вирши народных поэтов, решивших зарифмовать свой праведный гнев и зависть и приподняться на теме. С Ивлеевой требуют миллиард фублей. А почему не сто миллиардов? Чем обоснована цифра "миллиард"? А ничем. Просто забрать и поделить. Отдать на СВО, которое Ивлеева в начале войны осудила. Если она не доплачивала налоги, то должна быть обоснованная цифра штрафа. Впрочем, о чем это я, о роZZии, стране внесудебных расправ? Точнее, судебных, но внезаконных.
В целом вся эта история - жаба-гадюкинг, аксиома Эскобара.
Но, пожалуй, озверевшую свору нищебродов я презираю больше.

Цитаты из "Аквариума" Виктора Суворова

"Войну планирует Генеральный штаб, Генеральный штаб – мозг армии. Любое вмешательство КГБ в процесс планирования неизбежно приведет все государство на грань катастрофы."

"Были времена! Но прошли. А ведь были же. Была Красная Армия, а против нее Белая армия. А еще была Зеленая армия. Командовал ею батько Фома Мокроус. Хорошо зеленые воевали. Да вот беда - поверили красным, соединились с ними в Красно-зеленую армию. Тут им и конец пришел. А армия снова Красной называться стала."

"Неуязвим был батько Махно. Но красным поверил. Зря, батько, поверил. Нашел, кому верить. Махновская кавалерия вместе с красными в Крым ворвалась белых резать. А как белых порезали, развернулась внезапно Первая Конная армия против своего союзника. Конная армия! Голая степь. Конец ноября двадцатого года. Конная армия! Лавина. Грохот копыт на десятки верст. Степь уже морозом прихватило. Степь вроде бескрайнего бетонного поля. От горизонта до горизонта. Красные не стреляли и даже "ура" не кричали. Десятки тысяч клинков со свистом вылетели из ножен, засверкали на солнце. И пошла Конная армия! И пошла. Вой и свист. Человек в толпе звереет. И лошадь звереет. Пена клочьями. Кони - звери! Люди - звери! Свист клинков. Блеск нестерпимый. Грохот копыт. Кавалерийские дивизии красных большим крюком махновскую армию обходят, отрезая пути, а вся Конная армия в лоб. Галопом. Внезапно. Против союзника! Руби! Даешь! Отдельная кавалерийская бригада особого назначения пленных тут же клинками рубит и своих тоже. Тех, кто в бою не звереет. Р у б и!!!
Развернул Нестор Иванович триста восемьдесят пулеметных тачанок. Четыреста шестнадцать его пулеметов стегнули Первую Конную армию свинцовым ураганом. Но поздно. Поздно. Кому ты, Нестор Иванович, поверил? Поздно. Никогда ты боя в неравных условиях не принимал. Уходил, А тут куда же уйдешь от союзника? Руби! Захлебнулась 6-я кавалерийская дивизия красных собственной кровью. Трупов - горы. Раненых нет. Раненых кони топчут: Первая Конная армия лавиной идет! Ей не время своих раненых обходить. Руби! Зря ты, Нестор Иванович, им поверил. Зря. Я бы им не поверил. Я им и сейчас не верю."

Подлость, вероломство российской армии - скрепное, наследственное, еще из тех времен.